Начал писать диплом. Во Введении изливаю моря желчи на религиозную конъюнктуру в религиоведении и чувствую, что самому себе становлюсь непонятен. А всего лишь хотел сказать - уберите свои философские и богословские руки от научного исследования, ваши нормы здесь не работают, а ваш буфер непогрешимости, будь то Священное Писание, Священное Предание или Церковь - никакой не авторитет и даже не источник света и истины, а такой же объект исследования, как и все прочие, и с Иоанном Златоустов я буду работать так же, как с Константином Душеновым, даром что оба - антисемиты. Предполагается, что тон моего текста должен быть уважительным, но им палец в рот не клади - нужно либо уважительно относиться и к Златоусту, и к Душенову, либо ни к кому вообще; проблема в том, что критика текста будет осуществляться в том числе и теми членами научного сообщества, кто считает Златоуста нормой, а Душенова - отклонением от нормы, в то время как я просто описываю того и другого. Как объяснить, что они в глазах исследователя абсолютно равны по своему статусу, хотя от одного из них в нашем с вами мире насилия стало куда больше, чем от другого (это факт, а не оценочное суждение)?
Вот, например, пассаж:
"Недостаток многих работ, посвященных религии и насилию, заключается в том, что они ставили вопрос о религии вообще или формах религии (монотеизм, ортодоксия/ортопраксия), какими те являются как таковые, сами по себе. Р. Скотт Эпплби отмечает, что модусом религиозности является "воинственность" или "установка на борьбу" (militancy), которая актуализируется как в насильственной, так и в ненасильственной форме - например, в мученичестве, страстотерпчестве, миротворческой деятельности . Любая религиозная традиция является внутренне плюралистичной и в известной мере противоречивой, обнаруживающей в самой себе ресурсы для обеих стратегий вероучения и поведения. Эту двойственность Эпплби обозначает как «амбивалентность сакрального» (ambivalence of the sacred).
В общем и целом именно наука в научном исследовании устанавливает "правила игры", которые предполагают, что ее высказывания стоят выше высказываний философии и теологии, а та и другая могут в лучшем случае стать ее союзниками, в худшем - объектом исследования с претензией на внесение тех или иных корректив в само исследование. Ситуация, когда религиозное мышление вмешивается в исследование религиозного мышления - это ситуация патологическая. Особенно это касается того, что можно обозначить как "манифестации нормы". Обычно они демонстрируют разрыв между "сущим" и "должным", т.е. между сущностью и существованием - например, между идеальным православием и неидеальными православными, учением Иисуса Христа или Святых Отцов и тем, как оно исполняется.
Норма всегда конституируется как "буфер", позволяющий отклонить любые инвективы как в адрес породившей ее системы, так и в адрес индивидов или коллективов, которые оцениваются на основании следования или неследования этой норме. Если в том или ином сообществе существует норма "не убий", то предполагается, что убивший поступил вопреки норме, следовательно, во-первых, не является ее адептом в общем или в частности, и во-вторых, его убийство не имеет отношения к системе (т.е. иудаизму или христианству). Например, христианский журналист Питер Хитченс, брат Кристофера Хитченса, пишет: "Христиане должны признать то зло, которое творилось от имени религии. Люди творили его не потому, что они были религиозны, но потому, что человек — грешен" .
Наука должна отказаться от восприятия нормы как нормы и вообще от постулирования нормативности чего-либо. Одни христиане полагают заповедь "не убий" безусловной нормой, и считают, что убивать не должен никто, нигде, никогда, другие же полагают ее нормой условной и так или иначе ее комментируют, оговаривая случаи, когда убийство возможно или необходимо, когда оно является меньшим грехом, когда - большим и т.д. Оказывается, что норма для первых и норма для вторых - это две разные нормы, а следовательно, невозможны хоть сколько-нибудь корректные эссенциальные утверждения о том, как относится к убийству христианство как таковое, христианство само по себе".
Понятно что-нибудь?